Скажем, на Кавказе... Республика Дагестан. Там несколько титульных наций. Там традиционно сложилось так, что если представитель одной национальной группы является главой республики, то председателем парламента обязательно должен быть представитель другой национальности. А возглавлять правительство должен представитель третьей.
И не дай бог нарушить эту иерархию. Это не будет принято в общественном сознании республики. Приведёт к деструктивным процессам. Можно, конечно, сделать вид, что это «ой как недемократично, ой как нехорошо». Нужно обязательно провести прямое тайное голосование и выбрать президента республики, но это развалит республику, и я не могу этого допустить. Я вынужден считаться, я буду считаться с мнением людей, которые живут на этой территории 1000 лет. Это те особенности, которые, может быть, здесь у вас никто и не чувствует, но они есть, мы их знаем.
– Ситуация в Чечне нормализовалась. Но похоже, что ситуация значительно ухудшилась в Ингушетии и в Дагестане. Какова основная проблема этих двух регионов?
– Ситуация в Чечне улучшилась в связи с несколькими обстоятельствами. Главное из них заключается в том, что чеченский народ сам сделал для себя определённый выбор. И этот выбор в сторону развития своей республики в составе РФ. Ваххабизм, причём в его изначальном виде – это нормальное течение в исламе, ничего здесь страшного нет. Но есть экстремистские течения в рамках самого ваххабизма. Вот именно эти направления пытались внедрить в сознание чеченского народа. И люди это прекрасно поняли, что кто-то со стороны борется не за их интересы, а пытается их использовать в качестве инструмента для «раскачки» России, как важного, значимого игрока на международной арене. И это несёт за собой только страдания для народа. Осознание этого факта было главным в самом деле стабилизации. И это стало фактом жизни, когда мы, понимая, что изменилась ситуация в настроениях общества, передали основную часть ответственности самим чеченцам – и в правоохранительной сфере, и в сфере экономики.
Что же касается Дагестана, Ингушетии, там мы видим, конечно, и прекрасно понимаем, что там происходит. Там есть и конфликты, и столкновения интересов, но это столкновения не политических интересов, а прежде всего экономических. Но это не связано с какими-то сепаратистскими движениями, это связано с политической борьбой внутри самих этих республик.
Что же является приоритетным сегодня для Кавказа в целом и для республик, которые вы упомянули? Прежде всего это восстановление социально-экономической сферы. Там очень большое количество населения живёт пока за чертой бедности. Там больше всего люди страдают от безработицы. Это прежде всего касается молодых людей. И мы сейчас приняли программу развития Юга России. Это прежде всего, конечно, республики Северного Кавказа.
Чечня, Беслан, «Норд-Ост». Сегодня думаете ли вы, что можно было бы поступить иначе, решить эту проблему по-другому?
– Нет. Я уверен, что если бы мы пытались решить её иначе, это всё до сих пор бы продолжалось. Можно было рассчитывать на более эффективную деятельность, может быть, наших спецподразделений, спецслужб, но то, что мы должны были пресекать это, эти попытки дестабилизировать ситуацию в России, – это совершенно очевидно.
– Но, помимо антитеррористической борьбы, правозащитные организации говорят и о ряде преступлений. Значительное их число против гражданских лиц в Чечне. То есть можно ли сегодня пролить свет на эти преступления в Чечне? Считаете ли вы, что возможно проводить расследования в отношении российских спецслужб и чеченских властей?
– Более того, я могу сказать вам, что в Чеченской Республике активно работают и суды, и прокуратура. Такие расследования проводятся. Привлекаются лица к уголовной ответственности, если они совершили уголовное преступление. Вне зависимости от того, чем они руководствовались и где они раньше работали или служили. Это касается и бывших боевиков, это касается и российских военнослужащих. У нас уже закончились суды над рядом лиц, которые признаны виновными в совершении уголовных преступлений, будучи офицерами федеральных органов власти. Они находятся в местах лишения свободы. Я лично убеждён в том, что если мы хотим навести порядок, если хотим восстановить гражданский мир, то мы никому не должны позволить переступать черту, за которой нарушается действующее законодательство.
– Михаил Саакашвили предложил мирный план для Абхазии, который включает «беспрецедентную автономию» – это цитата, а также пост вице-президента одному абхазу в грузинском государстве. И право консультации по всей законодательной реформе. Это подходит вам?
– Это должно прежде всего подходить абхазам. С чего начался этнический конфликт? После развала Советского Союза власти Тбилиси приняли решение и отменили автономный статус этих республик. Ну кто их подталкивал к этому? И сразу же начался этнический конфликт, война началась. Теперь они говорят: нет, мы готовы вернуться к этому. Мы предоставим вам автономный статус, который мы у вас отобрали несколько лет назад. Видимо, абхазы уже не очень этому доверяют. Они думают, что через несколько лет у них опять что-нибудь отнимут.
Нужно набраться терпения, нужно наладить диалог. Мы выработали целый план совместной работы, развития энергетики, приграничное сотрудничество, строительство инфраструктуры, железную дорогу решили восстановить. Потом это всё встало, и начались силовые акции опять. Потому что выборы скоро, потому что надо показать, какие крутые, что скоро всё решим. Такие вещи, которые тянутся столетиями, нельзя подстраивать под внутриполитический календарь. Ничего хорошего из этого не получится.
«Le Monde» (Франция)
31 мая 2008
Номер газеты
- 30 просмотров