[ Моего ума дело ]

Внимание! Передаём срочное сообщение ИТАР-ТАСС о новой экономической программе Правительства России. Как стало известно корреспонденту ИТАР-ТАСС, о новой экономической программе не известно ничего. Мы передавали срочное сообщение ИТАР-ТАСС. М. Жванецкий «Журналистка? О выборах пишешь? Нет? А на Гамидова как раз спецоперация идёт, давай, прыгай в машину, их там сейчас штурмуют… Не поедешь? А про то, что пенсию носят нерегулярно, можешь? А вон про тот гараж, что незаконно?.. О чём же ты тогда пишешь? А-а... Пошли отсюда – девушка понтуется, говорит – про жизнь пишу».

Недели через две после нашего второго пришествия в «Черновик» редактор строго поинтересовался, есть ли отклики на публикации. Он сказал: «Сам-то я не разбираюсь в таких текстах. Политику, новости – оценить могу. А эти ваши…» – и развёл руками. В своём мужском недоумении он был не одинок. «Ну, не знаю, с точки зрения политической значимости – то, что ты пишешь, сама понимаешь…» – пожал плечами другой умный мен. Вскоре выяснилось, что многим читателям общественно-политические проблемы ближе и родней, чем бытовые. Политика, говорят они, – это серьёзно!!! И пребывают в уверенности, что писать о политике – вот цель желанная для всех журналистов. Что политический, туды его в качель, обозреватель – это журналистская элита. Ха-ха.

Удивительно, но факт: с тех пор, как я (давно) перестала писать колонки на серьёзные темы и стала простым, как песня, языком говорить об обычных человеческих вещах, – понимающих меня стало гораздо меньше.

У меня были свои пять минут славы, когда я написала про выборы в Госдуму РФ и про то, как мне солгал мужчина, которому я доверяла, а именно Владимир Владимирович Путин, провозгласивший, что, мол, свободное волеизъявление граждан ура-состоялось. Я была социально-активна, общественно-темпераментна, и обман этот меня взволновал. И хотя вопль обманутой женщины, ясное дело, ничего не изменил, но зато те, чьим мнением я дорожила (и тот единственный, чьё мнение стоило всех остальных), сказали, что, мол, наконец-то «выдала что-то внятное». И вообще всячески политически-одобряли. Я была горда, что моя струна, наконец, зазвучала в нестройном оркестре инструментов четвёртой власти.

С тех пор прошло три года, моё представление о задачах и, главное, возможностях журналиста в нашем обществе сильно изменилось, и никто из тогдашних поклонников моего таланта (и просто поклонников) не похвалил больше ни одну мою публикацию. Ну да, мне обидно. Можно даже сказать :–(. Но ничего, я держусь. Что делать, если мы с ними живём в разных измерениях, на разных уровнях одной некомпьютерной игры. Они без остановки придумывают всё новые и новые её правила, а я играю. По своим. Мой уровень – бытовой и общечеловеческий. Самый обыкновенный, самый честный и самый непростой. Тех, кто это понимает, мне хватает. Остальные всерьёз думают, что политика и другие сферы, сплошь состоящие из условностей, – важнее, чем просто жизнь. Хотя что может быть важнее? Они задают мне вопросы типа: «Чего это ты скатилась до «лёгкой галиматьи»?» Она лёгкая, но она честная.

Я действительно не понимаю тех, кто пишет про заседания и совещания (в процессе которых народ как в зале, так и в президиуме если и не засыпает, то, значит, борется со сном), и не знаю тех, кто про это читает. Я это проходила, я знаю: мой интеллект, мой профессионализм и моё тонкое понимание общественных процессов и человеческой природы помогли бы мне писать на политические темы совершенно гениальные материалы. Мой талант и опыт придали бы им блеск и убедительность. Будьте уверены, я разобралась бы во всём, что касается региональной, федеральной и международной политики. Я вижу кучу оригинальных и ярких приёмов, которые помогли бы рассказать людям о происходящих здесь процессах. Я могу писать политические репортажи, колонки, аналитические статьи, интервью и вообще всё что угодно. Но я не вижу никакого смысла участвовать в этой возне. Не потому, что у меня нет политических убеждений и симпатий (и антипатий), а потому, что я уверена, что их нельзя навязывать кому бы то ни было. И не уверена, что те, против кого надо дружить, хуже тех, кого обвиняют в попытках «дестабилизировать обстановку». И наоборот. И ещё потому, что в отличие от меня, не скрывающей своей субъективности во всём, «политики» не начинают свои материалы словами: «Мои мнения и оценки могут быть субъективны». Им нельзя.

Что они делают, эти газетные и телевизионные агитаторы, ораторы, уличители, колумнисты? Как они могут брать на себя такую ответственность – обвинять, учить и делать вид, как будто они знают, как надо жить? Единственное их оправдание в том, что они прекрасно осознают: их никто не послушается. И вообще не услышит. Потому что у нас про политику хоть и любят читать, но, отложив газету в сторону, идут не на митинг, не на собрание, а на строительство своего благосостояния. Идут кропотливо лепить саманные кирпичики фундамента своего будущего. И это правильно. А пресса нужна для того, чтобы информировать: помешает ли этому строительству наше непредсказуемое государство или хоть как-то поможет. Остальные идеи никого не волнуют. Интересен лишь политический аквариум, на фоне которого и происходит жизнь.

Опять-таки, в том, чтобы писать о политике, был бы какой-то смысл, если бы существовала надежда, что можно будет написать правду. Отразить без искривлений. Но тот, кто пишет о политике, ни в большой статье, ни в маленьком сообщении никогда не сможет сказать, как обстоят дела на самом деле. Тут всегда будет присутствовать нужный ему «уклон» влево или вправо, интонация, согласованная с генеральной линией его «партии». Эта сложная ложь не приносит никакой пользы обществу, и тот, кто её пишет, заботится совсем не об этом. И он это знает, и все это знают. И когда кто-то снова вопит, что «общество должно узнать правду», это всегда надо понимать как «общество должно узнать ту часть правды, которую мне сейчас выгодно ему скормить».

Главное – не общественная польза и даже не информация, а то, кто первым и вообще КТО её озвучивает. А на вопрос «зачем?» никто не отвечает внятно. Так зачем? Чтобы кто-то сидел и вычислял, «чей» ты человек и сколько тебе заплатили, после каждого твоего политического опуса? Даже самого искреннего и, на твой взгляд, адекватного… После публикации которого снова выяснится, что твоё умение складно складывать слова кто-то использовал в своих целях, о которых ты понятия не имеешь.

Я не Дон Кихот и совсем не «мужественная женщина», чтобы рискуя здоровьем добиваться призрачной правды и «обличать» тех, на кого мне укажут. У меня нет амбиций, даже чтобы прикинуться таковой. Тем более что ни Уотергейт, ни даже Уотергейтик у нас по определению невозможен.

Для кого-то политика – это непредсказуемый детектив, в котором самое интересное заключается в том, что все играют не по правилам. Для кого-то – способ сделать карьеру; почему бы и нет? Но считать её целью и смыслом жизни – это очень похоже на сублимацию.

Не думаю, чтобы политическая публицистика в её нынешнем виде могла бы хоть сколько-то позитивно повлиять на ситуацию в обществе. И ни я, и никто другой в дагестанской журналистике, по-моему, пока не готов предложить читателю новую аналитику, которая приблизилась бы к идеалам непредвзятости и компетентности. Да и где её публиковать?

А раз так, то по мне уж лучше писать статьи из разряда «Одна моя подруга…», чем играть в свободу слова. Я не вижу, как в качестве журналиста могу помочь всему обществу, но я иногда вижу, как могу быть полезна отдельному человеку. Развлечь, отвлечь, предложить свой опыт в решении маленьких жизненных вопросов – вот моя программа-минимум. После того как однажды весной вышла моя статья про то, что надо делать, когда тебе плохо, и несколько человек сказали, что им помогло, – вот это мне было приятно.

Несколько лет назад я была настроена очень пафосно и, сталкиваясь с несправедливостью, вопила: «Молчать нельзя!», «Об этом надо написать!». Теперь уже всем ясно, что глас народа, даже зазвучавший в газете, в любом случае не громче голоса одного важного лица в телефонной трубке. И поэтому, сталкиваясь с несправедливостью, будь это гараж на месте детской площадки или фальсификация результатов выборов, – я чувствую только бессилие. И остаюсь в стороне. Потому что в борьбе с несправедливостью лично мне важен не процесс, а результат.

Так вот, несколько лет назад, когда я ещё была настроена пафосно, в журнале «Elle», толстом, дорогом, красивом, я прочитала вступительную статью главного редактора. Она была посвящена «серьёзному» вопросу: брать ли с собой в путешествие всё, что может пригодиться, или ограничиться минимумом. Сотникова писала, что, мол, ей наплевать, как это выглядит, но у неё всегда с собой огромные сумки, над которыми все её спутники сначала смеются, а потом бегают к ней кто за ножничками, кто за кипятильником. «Фи, – подумала я, – целый главный редактор, чуть ли не на первой полосе, и о чём? О маникюрных ножничках!» Но с тех пор, даже собираясь на два часа на пляж, я всегда беру с собой абсолютно всё, что предположительно может понадобиться. Не стесняюсь баулов и чувствую себя комфортно. Ерундовая статейка гламурненького журнала по отношению ко мне была результативна. И последнее время я серьёзно думаю, что уж лучше такой маленький конкретный результат, чем очередной пшик после обличительно-конъюнктурного политического памфлета. ]§[

Номер газеты