[ СМС от Камалова ]

Я пришла в «Черновик» на практику на втором курсе, и всё изменилось. До этого дня я упорно поднимала руку на вопрос преподавателей: «Кто из вас не хочет работать журналистом по окончании факультета?», покупала только журналы о моде и плохо писала сочинения на заданную тему.

Практика закончилась довольно быстро, в память о ней у меня осталась новостная заметка о каком-то митинге и невнятный текст про поездку в Цовкра. Чуть позже я пришла в «Черновик» по объявлению, в котором говорилось о поиске редактора отдела молодёжи. Передо мной сидел Камалов. (У него, кстати, никогда не было прозвищ или каких-нибудь нейтральных обозначений «шеф», «начальник» или ещё как. Камалов был Камаловым, и многие его даже осмеливались так называть. Смелости в-о-о-бще произносить его имя мне хватило года через два непрерывной работы в газете.) Передо мной сидел Камалов. И мне казалось, что вся сила республики, вся её гордость и правда сидели на этом стуле. Не на дорогом, обитом кожей стуле, который принято ассоциировать с начальством и руководством, а на обычном, офисном. Мне долгое время искренне верилось в то, что голос, произносивший в телевизоре «просто не боимся писать», — именно его голос. И что макет «Черновика» — его макет, и что мысли, высказанные в текстах, — его мысли… В общем-то, это было не таким уж большим заблуждением.

Камалов сделал нас журналистами. Возможно, не с тем набором профессиональных качеств, о которых писали в своих монографиях Засурский, Лазутина или Корконосенко, но именно с тем набором моральных. И в этом плане «Черновик» был магистратурой факультета журналистики, его продолжением и, если хотите, институтом повышения квалификации.

А главной оценкой хорошей работы служили его смс. Я получила, кажется, всего два или три таких сообщения от Хаджимурада за все четыре года работы в газете, но именно в те моменты мне казалось, что я не ошиблась с выбором профессии, вуза, да и зарплату мне платят не зря.

Ужасно, но это как раз тот случай, когда им удалось. Всем, кто причастен к его смерти. Потому что единственное, чему он не научил нас, да и, наверное, всё дагестанское общество — это ответственности. Ответственности за слова, поступки, совершаемый ежечасно выбор. Кажется, это врождённое.